Смешно, как люто гонит нас
в толкучку гомона и пира
боязнь остаться лишний раз
в пустыне собственного мира...

---

Это тоже о нем.

Это тоже о нем...
Это я для чего-то лгу.
Он не просто застрял в телефоне последней буквой.
Просто если свой ужин отдать без раздумий врагу,
Он со временем станет тебе самым лучшим другом.
Это тоже о нем.
Пусть он муж, пусть отец, пусть брат.
Пусть не мой. Пусть далек. Это все далеко не ново,
Просто в нем чересчур ядовит и фисташков взгляд,
Что я сутки не сплю и ночами учусь готовить.
Это тоже о нем.
Пусть он старше меня на жизнь.
И красив как Бог. И предательски безнадежен.
Я его чувствую всюду, куда ни ткнись.
Каждой клеточкой, каждым нервом и даже кожей.
Это тоже о нем.
Пусть он даже чертовски пьян.
А его слова отчаянно невесомы.
Пусть он смотрит, как я молчу и курю кальян,
И люблю его акроцентрической хромосомой.
Это тоже о нем.
Пусть мы видимся полчаса
Раз в неделю примерно, покуда пробки.
Пусть он смотрит напропалую в мои глаза,
А я хочу опрокинуть для храбрости водки.
Это тоже о нем…
Все стихи от него болят.
Понедельники сходят с ума, а субботы маются.
Просто в нем чересчур ядовит и фисташков взгляд,
От которого все внутри, как мозаика ломается.

Автор неизвестен

---

Я могла бы сойти с ума,
Мне в безумии стало б легче.
Сотворила кумира сама...
Эти губы, глаза и плечи.

Я могла бы сгореть до тла,
Выжигая его из памяти.
Стерла б ластиком добела,
Только след все равно останется.

Я могла бы его грехи
Замолить...и забыть, что были.
Только б снова его духи
Надо мной сладкой дымкой плыли.

Понимаю, что надо уйти,
И спастись хоть наполовину,
Только снова его "Прости"-
Равносильно, что выстрел в спину.

(с) Светлана Кирсанова

---

Вокзалы

Вокзалы знают всё. Во все века.
Другой - ослеп бы, видя столько судеб: последний рейс, дрожащая рука... Над городом нависли облака. Как будто за ночь - проседь у виска.
И плачут все.
И их никто не судит...

Вокзалы слышат...
И не спят давно.
Под голоса людей, вагонный скрежет им расставанья уши-горло режут: здесь всё, как черно-белое кино...

Господь и тот не помнит, сколько душ ютилось в пыльных тамбурах вагонов, как много проходило эшелонов,
где в сорок первом ехал чей-то муж,
отец и брат...
И сколько едкой пыли собрали губы в ожиданьи встреч!..
Вокзалы знают, сколько крепких плеч они в ночи к перрону опустили,
кого любили
и кого крестили;
а с кем - простились, не поставив свеч...

Вокзалы пьют. Спиваются во хлам.
Их рельсы - это руки-вены-жилы.
А на перронах - каждый день бедлам: историй книги, ленты мелодрам...
И Бог не там, где выстроили храм, а там - где люди ожиданьем живы.

Вокзалы учат клятвы наизусть.
Дороги, люди - все вступают в битву.
Две фразы, что сливаются в молитву:
- Я буду ждать.
- Ты жди. И я вернусь.

___________
Алена Васильченко.

---

Я за тобой бессмысленно, по краю...
Вдоль по разбитым зеркалам.
Твое "люблю" мое "скучаю"
такое же вранье как "не отдам"..!

Оля Кашуба

---

Ночь осыпала звездами,
Тающими в снегу,
Мной до конца не познанный
Я без тебя смогу...
Лед расходился трещиной,
Резал речную гладь,
Ты был не мне обещанным,
Мне тебя не терять...
Жду у подъезда пятого,
Только бы не войти!
Мне без тебя, проклятого,
В жизни одной идти...
Мне без тебя хорошего,
Вечер не скоротать,
Небо метет порошею,
Небу нас не понять...
Окна моргнули глазками,
Ты погасил в них свет,
Как ты живешь, мой ласковый?
Сколько не вместе лет?
Дверь резко скрипнет петлями,
Холод пуская в дом,
Пусть нас осыпят сплетнями,
Я расстегну пальто...
Мерю шагами быстрыми
Стопки ступеней-книг,
Я пред тобой не выстою,
В этот безумный миг...
Гордость под корень срублена,
Сброшу пальто на бегу,
"Здравствуй, мной не разлюбленный,
Я без тебя не могу!

Юлия Олефир

---

А ты нарисуй, нарисуй их заново:
С ложью, изменой, вином, вокзалами.
Он ее любит? - Да не сказала бы.
Впрочем, он тоже не говорил.
Все отболело уже, но глаза ее
Помнят холодные ноябри.

А ты нарисуй, нарисуй пастелью их:
Шторы закрыты, кровать застелена,
Муж на работе, мечты растеряны.
Это уже не любовь - бронхит.
Но, жарко дыша на чужих постелях, он
Все еще помнит ее духи.

А ты нарисуй, нарисуй их вместе: он
После работы, она в депрессии,
Надо готовиться к летней сессии.
Змея кусает себя за хвост.
Вчера - третий год, завтра - девять месяцев...
Как жаль, что кончился этот холст.

(с) Rowana

---

я очень страшное поняла тут: вся жизнь равняется слову «жди».
ты ждешь, пока остывает латте, ты ждешь, пока не пройдут дожди, пока не выставят за экзамен, пока родители не придут, пока не выищешь ты глазами любимый абрис в седьмом ряду, пока мобильник не загорится таким, таким долгожданным «да». неважно, сколько тебе – хоть тридцать, ты ждешь чего-то, кого – всегда. я буду ждать твоего приезда так, как подарков не ждут уже,
ты сам – подарок, ты сам – фиеста в несуществующем этаже. я буду ждать тебя – может, годы, а может, правильнее – года? так, как у моря не ждут погоды, так, как с победой не ждут солдат. секунда – день, а неделя – месяц, полковник ждет от тебя письма, прими, как данность, меня, не смейся – заожидаюсь тебя весьма.
неважно, с кем ты, неважно, где ты, кого целуешь по вечерам, ты будь, прошу, потеплей одетым и будь сегодня, как был вчера. я жду тебя, как не ждет зарплату до денег ушлая молодежь!

я очень страшное поняла тут: ты точно так же меня не ждешь.

/Стефания Данилова

---

А ты придешь. В каком-то Январе.
Не выбирая повод и причины.
Устав от всех своих Гиперборей,
В которых я отсутствием горчила,

Спросить меня: "Ну как твои дела?
Мне журавлем не ставшая синица..."
Не зная, как в тоске я умерла,
Чтобы тебя непомнящей родиться.

Я улыбнусь. Беспечно и светло,
Не делая шагов тебе навстречу.
Ты удивленно свой наморщишь лоб,
В твоих скитаньях вечностью отмечен.

И дни твои в плену календарей
Собьются вдруг в потерянные стаи,
Где миражи былых Гиперборей
Ни смыслами, ни истиной не стали...

И не узнав твои черты лица,
Я не откликнусь радостно на имя.
Мы молча разминемся у крыльца...
Забытыми...
Ненужными...
Ничьими...

Галина Стрелкова

---

Ты берёшь меня - и откладываешь на потом:
Послезавтра, после обеда, на той неделе,
Если станет на пару градусов потеплее,
Если к пятнице поулягутся чуть метели,
Если наши возьмут победу в прыжках с шестом,

Если будет в четверг доделан вон тот отчёт
Или кофе остынет медленней, чем обычно,
Ты напишешь мне смску. Куда там, "лично".
- Как дела?
- Хорошо. У тебя?
- У меня - отлично.
Восемь слов - это даже больше, чем нужно в год.

Восемь слов - и да не случится ни с кем чудес
Или армагеддонов, кому что ближе.
Я не стану писать, что я не собираюсь выжить,
Что давно тебя больше - серьёзно, - не ненавижу
И не то что бы мне так страшно бывало без.

Ты не станешь писать, что уютен твой новый дом,
Что без колких и хрупких в нём стало куда светлее,
Но ты всё же скучаешь, вот честно, на самом деле,
Всё пытаешься вспомнить - чего мы тогда хотели,
Грея руки друг друга под августовским дождём,

Всё пытаешься вспомнить, но это как море вброд:
Перейти невозможно - и это почти привычно.
Ты напишешь мне смску. Куда там, "лично".
- Как дела?
- Хорошо. У тебя?
- У меня - отлично.

И решительно ничего не произойдёт.

alter-sweet-ego

---

Не лекарь время, а просто так, эскулап-любитель, убогий травник, купивший практику и диплом. Оно исправит все последствия мордобитий, тобой полученных, что естественно, поделом. Оно исправит твои порезы и переломы, добавит крови и пятна с совести ототрёт, поставит крышу на мнемонические колонны, перевернёт тебя на изнанку, наоборот. Оно нагреет тебе водички и трав душистых насыплет в ванну, мол, погружайся и сладко спи, оно окажется офигительным массажистом, натёршим руки на миллионах согбенных спин. Оно позволит тебе расслабиться и рассесться в уютном кресле среди любимых твоих систем, но будь уверен: оно не сможет исправить сердце, а это значит, оно не излечит тебя совсем.

Два года кряду я был игрушкой в руках Венеры, пустой лодчонкой с запасом бубликов на борту, меня бросало к морскому дну и в земные недра, мне придавало мужскую жёсткую красоту. Меня влюбляло и вылюбляло (прости, филолог!), меня швыряло по паутине стандартных дней, меня кормило пирамидоном и корвалолом, меня штормило, и я всё время мечтал о ней. Она мне снилась в различных позах и интерьерах, в старинных замках и в современных узлах квартир, она вставала моей рассветной звездой Венерой, она ложилась, во тьму обрушивая мой мир. Три встречи за год, слова что ветер, забыты утром, еда в пельменной, прогулки в парке, «привет» в сети. Она сказала: «Не стоит свеч» - и сказала мудро. Но вот другой такой, скорей всего, не найти.

Прости за каждый мой шаг не в тему, за лунный вымпел, по глупой прихоти мной оставленный на Земле. Я просто выпал, как снег весенний, на слякоть выпал, теперь я таю, и я растаю за пару лет. Возможно, блажью безбожно пахнет моя стихира, возможно, время – отличный лекарь для всех мужчин, и только я продолжаю ныть и ругаться с миром, поскольку я, вот такая участь, неизлечим. Неисправимы мои наигранные ужимки, мои замашки, мои придуманные слова, я вечно в детстве, я неподвластен тискам режима, и сердце в тысячу раз сильнее, чем голова. Она могла бы случиться лучшей моей наградой, крестом мальтийским, медалью имени Помпиду.

Меня, священник, давно не пугает угроза ада. Уже два года я перманентно живу в аду.

Тим Скоренко

---

Я купила хризантем,
Скромно, для себя самой.
Не искала общих тем
С тем, кто вёз меня домой.

Тучи ссорились вдали,
Очерняя небосклон,
Две снежинки сорвались
И ударились в стекло.

Я пыталась угадать,
Что творится на земле:
То ли город зарыдал,
То ли город заболел...

И подумала:"Ты ждешь,
Наблюдая стрелок бег,

А во мне последний дождь
Переходит в первый снег".

Сола Монова

---

приезжать к тебе сонной, растрепанной, несуразной.
уезжать от тебя - обновленной, другой, живой.
каждый день повторять - практически ежечасно
что наступит мгновение, когда буду вновь с тобой.

чайки мокнут под ливнем. ливнем, где наше море
разливаясь волнами, стирает невзгод следы
ничего не прошу. разве, чтоб только дома
воцарился покой, себя обретя в любви.

пусть там будет тепло, пусть вечно горят в нем свечи
пусть ничто не тревожит людей, что мне так важны
пусть ничьи сквернословия полны речи
не коснутся их сердца, что бьется внутри груди.

я, закутавшись в плащ, кивну сквозь преграды жизни
триллионы дистанций, разрозненность наших схем
уберечь то что важно - в этом и есть весь смысл
передать это чувство сквозь непреклонность стен.

мы с тобою едины, здесь нет никого, кто лишний
скопом выдохни горечь - и просто в меня поверь.
я с тобой навсегда. ты помни об этом, слышишь?
подожди меня дома. и не запирай в нем дверь...


ксения никитина (с)

---

- Здравствуй!
Жемчужинки слёз утираю рукой,
Сладкие, веришь? И хочется просто смотреть...
Или шептать, как Ассоль: "Совершенно такой",
Вмиг потеряв под ногами привычную твердь.
- З д р а в с т в у й!..
На выдохе, вдохе - не всё ли равно?
Еле заметное эхо вспугнёт голубей...
Я бы смеялась и пела от радости, но
Дождь по щекам - бесконечная нежность к тебе.
- Здравствуй!..
И глупое сердце споткнётся в груди -
Видно, привыкло к трагедиям из ничего:
- Сколько прощаний, любимый, у нас впереди?
Ты улыбнёшься и скажешь мне:
- Ни одного...
Неждана Юрьева

---

я тебя... как никто... никого... никогда...
я скучаю... молчи... и уткнуться в плечо...
я дождусь... я смогу... не предам... не отдам...
где болит?.. а сейчас?.. а сейчас - горячо...
как никто... никого... навсегда... никогда...
ближе кожи... семья?.. да какая семья...
и оттуда сюда... и отсюда туда... поезда...
ненавижу прощаться... прощаться... и я...
как никто никого... почему-то... не плачь...
ты вернешься?.. я скоро приеду... ну да...
нам пора... на перроне нас ждут поезда...
ненадолго совсем... ерунда... не беда...
уезжай... торопись... я потом откричу
все тоску по тебе... словно выстрел в живот...
я дождусь... доживу... излечу... по чуть-чуть...
я ведь тоже тебя... как никто... никого...

---

Я тебя отпускала корабликом по ручью,
Объясняла серьезно, что хватит, что не хочу.
Три-четыре минуты грустила, гадая в чью
Разогретую гавань ты чутким уткнешься носом...
И спешила отпраздновать первый свободный день,
Собирая подружек по радости и беде.
Приползала под утро хмельная... а ты сидел
На скамейке несчастный, влюбленный и без вопросов!

Я тебя отпускала синицей и журавлём,
Каждый раз чемодан выставляла в дверной проём
И старалась ругаться нематерно за рулём,
Подъезжая к парковкам столичных аэропортов.
Ты писал, что у Индии мой сокровенный вкус,
Что, любимая часть на Иврите зовется «Кус»,
Что вчера [между делом] с дружком покорил Эльбрус...
И являлся под окнами с песней на трех аккордах!

Я тебя запускала ракетой к другим мирам,
Ты вскрывал себе вены и горестно умирал,
Кровь хлестала фонтанами из самодельных ран
И летала по комнате - вроде как невесома.
Мне тебя приходилось стремительно возвращать,
Гладить стрелки-манжетики и наливать борща,
Пересказывать сказки о добрых простых вещах,
Подпускать твои руки к своим эрогенным зонам.

А потом я подумала: «Может не отпускать?
Все же мы с тобой оба болеем за ЦСК,
Золотой на запястьях, серебряный на висках,
Ты меня осчастливишь такую же дорогую!»
И тогда я сказала: «Ну ладно уж, обними,
Мой возлюбленный Царь свою нежную Суламифь...»

И вот только я это сказала... как в тот же проклятый миг...
Ты послал меня к дьяволу и...

и полюбил другую!

Сола Монова

---

А может, "любил"- это имя существительное?
Знаете, когда спрашивают, "ты любил?"
С такой интонацией "ты дебил?"

А ты еще так обреченно "да."
И с тобой все понятно.
Точно любил.
Полный

---

Кот Басё
Я знаю, что будет дальше, судьба права. Мы будем друг друга медленно убивать. Медленно, чтобы было еще больней. Так сдирают повязку с раны, и кровь под ней становится нервным сгустком, пульсирует под рукой. Я привыкла к себе такой. Когда все это зарубцуется, останется тонкий шрам. Мы не узнаем улиц – сплошной Ашрам, просветление, возведенное в абсолют, блаженное не-люблю. Надо вспомнить, как говорить без слов, засыпать без снов, надо прислушаться, как это – быть одной, погрузиться в состояние не -любви.
Но пока повязка на ране кровит. Кровит.

---

Та женщина, которая ушла,
Не будет беспокоить вас звонками
И баловать в субботу пирожками,
Рассказывать, что ночью не спала…
Ей будет абсолютно всё равно,
Что ни одной с рыбалки смс-ки…
Что удочки стары, порвались лески,
А рыбы в речке спрятались на дно…

Та женщина, которая ушла,
Не будет вспоминать объятья ваши
И станет на одну потерю старше,
Но у неё, как прежде, два крыла…
Ручьём не льются слёзы по щекам
От запаха духов чужих и сладких…
Она уйдёт, не бросив взгляд украдкой,
А вместо вас возьмёт себе щенка…

Та женщина, которая ушла,
По центру дартса ваше фото вклеит…
В десяточку без промаха сумеет
Попасть, она б иначе не смогла…
И на страницах ваших, в соцсетях,
Её в гостях не встретите случайно…
И не вздохнёт о вас ночами тайно…
Корабль не хочет знать о якорях…

Вы будете не раз её просить,
Чтоб поняла, открыла и простила,
Под дверью, с орхидеей и текилой,
С козырной клятвой – на руках носить…
Она откроет дверь, не помня зла,
В рубашке не её совсем размера,
Со счастьем на лице, а в сердце с верой…
Та женщина, которая ушла…

Ирина Самарина-Лабиринт, 2013

---

о счастье уже писала, но что поделать?
такое настало время, что темы ближе,
чем «я теперь понимаю, как пахнет тело
того одного, кто смел без меня не выжить».
того одного, чьи руки нежнее шелка,
чьи губы горчат признаньями, если млею…
я вижу в нем мужа, брата, отца, ребенка.
я брежу им. я так счастлива… я болею...
и эта зависимость, лучшее, что случалось.
нет темы важней, действительно.
силой мысли
я как-то сподвигла бывших своих на жалость,
и тут же послала к чёрту… отныне мы с ним
единое целое – в здравии и в болезни,
и горести стали общими и удачи.
в его комплиментах выгоды нет и лести,
и только лишь с ним я счастлива.
я не плачу.
а если стихи, то хочется о хорошем,
таком, что без слов пропитывает квартиру.
пока он французские булочки в блюдце крошит,
пишу благодарность маме,
ему
и миру…

Виктория Миловидова