Написать бы о друге, который уже не друг.
Или просто о доме, который сгорел до тла.
Написать бы о том, что маршрут мой - ведомый круг,
где водили меня, а казалось, что я - вела.
Написать бы о том, что кричат под окном коты.
И как плачет соседка, которую бросил муж.
Как меж нами с тобой небеса развели мосты.
Ты ушел - по песку. Ну а я - по трясине луж.
Написать бы о том, что во мне поселился лёд.
Как прошла сквозь огонь и загнала во смерть коня.
И читать в кабаках - где пьянчуга слова поймет,
поцелует в висок, пожалеет тогда меня.
Написать бы о том, как болталась любовь в петле.
И остался один только липкий, холодный пот.
И о Боге, который слоняется по земле...
И не слышит меня этот длинный, морозный год.
Написать бы себе: "Не водись с дураками впредь!
И не слушай всех тех, кто советует, как мне жить.
Научись понимать. Научись ожидать. Терпеть.
И не пробуй упиться спасеньем от лжи во лжи".
Написать бы себе: "Ты сидела, как дура, ночь.
И ждала от него, как казалось, - благую весть".
Написать бы всё то, что уже умолчать не в мочь.
И поджечь этот лист, не давая Ему прочесть.
Алена Васильченко
Или просто о доме, который сгорел до тла.
Написать бы о том, что маршрут мой - ведомый круг,
где водили меня, а казалось, что я - вела.
Написать бы о том, что кричат под окном коты.
И как плачет соседка, которую бросил муж.
Как меж нами с тобой небеса развели мосты.
Ты ушел - по песку. Ну а я - по трясине луж.
Написать бы о том, что во мне поселился лёд.
Как прошла сквозь огонь и загнала во смерть коня.
И читать в кабаках - где пьянчуга слова поймет,
поцелует в висок, пожалеет тогда меня.
Написать бы о том, как болталась любовь в петле.
И остался один только липкий, холодный пот.
И о Боге, который слоняется по земле...
И не слышит меня этот длинный, морозный год.
Написать бы себе: "Не водись с дураками впредь!
И не слушай всех тех, кто советует, как мне жить.
Научись понимать. Научись ожидать. Терпеть.
И не пробуй упиться спасеньем от лжи во лжи".
Написать бы себе: "Ты сидела, как дура, ночь.
И ждала от него, как казалось, - благую весть".
Написать бы всё то, что уже умолчать не в мочь.
И поджечь этот лист, не давая Ему прочесть.
Алена Васильченко