Погостить бы у бабули
Только в доме света нет...
Нет дорожки до крылечка
Потому что.......ЕЕ НЕТ
Есть такие в жизни раны
И лечить их смысла нет.
Приезжайте вы к бабуле...
Пока есть в том доме свет ...

---

он на спине её чертит огромный крест - прямо поверх позвонков, крыльев, родинок, ссадин. движутся пальцы. она говорит, и так складен этот рассказ про Монмартр и Бухарест. движутся пальцы. он слышит её сквозь сон, как застревает машина в февральских сугробах, что вся проблема в бациллах, болезнях, микробах, кашель пройдёт, и наладится общий фон. ну а пока пусть краснеют ко сну глаза, вафли пекутся не той высоты, что надо, нервно скучают в шкафу loriblu и Escada, бьют при заносах в стопу её тормоза. голос усталый, она говорит о том, что порвала свой wish-list, получив всё по списку. девочки вроде неё навсегда в группе риска - максимализм застывает под кожей льдом, перерастает в истерики или злость и неизменно приводит к ночам бессонным. девочки медленно движутся по наклонным, где здравый смысл до ужаса редкий гость. эту наклонную в плен забирает шторм. волны всё выше, сильнее и бьют без разбора. стрелка минутная делает круг. утро скоро. движутся пальцы, и видно рассвет из-за штор. в доме почти тишина. говорит она, что ненавидит влюбляться и с сахаром кофе, что симпатичные пледы и вазочки в Hoffe, что наступают тяжелые времена. он на спине её чертит огромный крест. нежно целует в висок и идёт в закулисье. ей хватит сил быть одной, а ему, чтобы быть с ней
сил не хватило.
шаги.
дверь скрипит в подъезд.

(с) Лёша Самолётова

---

Письмо Кузе

Ну здравствуй, Кузинька мой хороший. Скучаю, да. Но уже не жгуче. А встретиться – сам, наверное, знаешь – в любой момент может выпасть случай. Ты всё такой же, а я всё старше, а тебе в декабре опять двадцать пять, и я не забыла про твой день рождения, просто некого поздравлять. И я не забыла про первое марта, плевать, что сегодня уже второе, но иногда так ложатся карты у нас, у живых... ничего, пустое.

За всю беззвездную семилетку ты снился раза всего четыре. Почти не вижу знакомых общих, не слышу песен твоих в эфире. Кассеты есть, только не на чем слушать – время другое, кругом цифра. Может, достану магнитофончик, мой новый друг обещал вчера. Да, мы с Серегой уже не вместе. Знаю, живет у какой-то тётки. Так что особо хвалиться нечем. Ты извини уж, но я без водки. Я помяну тебя минералкой – не потому, что жалею печень, – ее-то как раз нифига не жалко, а просто хочется без истерик, без пьяных слёз, без башкой об стенку, без причитаний, мол, сколько лет... В Новосибирске видела Ленку – передавала тебе привет.

Скучаю. Очень. По Соньке – меньше, но вспоминаю всегда тепло. Она храбрейшая среди женщин, тебе ужасно с ней повезло. Ведь ты всё так же поёшь ей песни?.. А мы скрипим от весны к весне, и неизвестно, что интересней.

Не забывай приходить во сне.

---

Проснешься, раскроешь очи, а зеркало выдает - "Да, вижу, опять полночи ты грызла запретный плод... Давай без вопросов резких, белее, румяней - нда... Тридцатник сейчас - с довеском, но дури не по годам! Какого, изволь-ка, хрена сидела вчера в сети? Лупить бы тебя поленом, чтоб - максимум - к десяти была ты уже в пижаме, в постели и в бигуди! С журналом - ну да, пожалуй, но только не детектив! Да-да, никаких поблажек, не нравится - в паранжу, и вот что, пожалуй, Маша, я честно тебе скажу: ты, знаю, давно хотела заняться собой сполна - по ванной дрейфует тело, и ты у него - одна..."
На этой тягучей ноте пинком оборвав совет, себя разодрав в зевоте, опять вывожу на свет. Слегка набекрень одета, без роскоши, что-кого, но да - для такого света - я, в сущности, ничего! И, в небо вонзив ресницы, улыбкой заклею рот...
Не сплю, потому что снится мне снова совсем не тот.

Мария Хамзина

---

-И снова температурит безумная молодость у моего причала....
А ты говоришь мне все также : "Просто дыши сначала. Дыши с начала".
Какая-то странная проседь,а ты молчала..
Что ж не сказала то, разве тоже не замечала?
И вялой рукой как-то больно стало листать страницы,
И кто-то спешит ко мне, иначе б не скребся к моим вереницам
сотканных лет.
Слушай, а ты все также вкусно готовишь обед. И знаешь, давно сказать хотел..
Раз нам уж по столько лет, можно наконец-то признаться: тебя всегда любил наш сосед.
А может я поздно сказал? А это вдруг что-то бы изменило..Что ж, извини, на моих плечах и так время пляшет уныло. И как-то так нецелесообразно потратились годы и я ни к черту...и даже не к Богу.
Всех нас научено понемногу, да и осталось нам понемногу. Плачешь? Не плачь, это все не так уж случайно. В конце-концов дочь есть, а, слышишь, поставила чайник... Заботиться, это приятно, особенно в старости. Такие вот малости.Такие вот шаткие малости. Так вот... Главное не жалеть, ведь ты все делал, как знал, а не знал- тоже делал , и что же...
Ведь нет ничего наших ошибок дороже... О ,Боже... Как часто мы повторяем "О,Боже"... как будто Боже живет и всхлипывает у нас под кожей... Так много уже прошло, и я так мало успел.... нам всегда так кажется? Что так много не сделано, а что сделано, и то не вяжется? Да ну его , мысли эти...к чему прожевывать из конца в конец? А, помнишь, как ты мне впервые сказала ,что я отец? А тогда, я помню, подумал " глаза,в которых до конца ее дней будем жить мы. Даже когда превратимся в глухие,опухшие сны."
Полно, просто так незаметно.И мне не двадцать. И все спешат куда-то ,бегут куда-то, и впрямь не угнаться... Любимая, как хорошо вот так вот с тобой остаться, вот так вот с тобой остаться..
Вспоминаю, маленький я, и папа берет на руки, царство ему небесное....Пап, ты теперь не умрешь о скуки..Все мы туда отправимся,как-то да справимся, с этим как-то да справимся.

- Я глажу тебя по губам, они в морщинках и мне не противно, знаешь. Ты так читаешь, хоть медленно , но читаешь и кажется,что в этот момент я знаю внутреннее ударение, хранящее наши мгновения, наши мгновения.
Ты прав, слишком близко уже небеса над нами.Я раньше читала- люди дружили с Богами, мы скоро будем с Богами..
Главное, удержать еще чашку, пока есть мочи, а то и ее не станет..Я знаю, что это настанет..Увы,настанет.
И пусть это солнце- начал начало еще не садиться у стен твоего причала..
Обещай, если я не смогу... ты просто дыши сначала, дыши с начала.

---

Вот допустим, ему шесть, ему подарили новенький самокат.
Практически взрослый мальчик, талантлив и языкат.
Он носится по универмагу, не разворачивая подарочной бумаги, и всех вокруг задевает своим крылом.Пока какая-то тетя с мешками по пять кило не возьмет его за плечи, не повернет лицом, и не скажет надрывным голосом с хрипотцой : "Дружок, не путайся под ногами, а то ведь в ушах звенит." Он опускает голову,царапает "извини" и выходит. Его никогда еще не ругали.

Потом он растет, умнеет, изучает устройства чайников и утюгов. Волосы у него темнеют, он ездит в свой Петергоф, он рослый не по годам, и мать за него горда и у первого из одноклассников у него пробивается борода. То есть он чувствует, что он не из "низких тех", в восемнадцать поступает в элитнейший Политех и учится лучше всех. Но однажды он приезжает к родителям и застает новорожденную сестренку и сестренкину няню. Она говорит: "Тихо, девочка спит." Он встряхивает нечесанной головой и уходит и тяжко сопит, он бродит по городу, луна над ним - огромный теплый софит. Его еще ниоткуда не выгоняли.

В двадцать пять он читает лекции, как большой, его любят везде, куда бы он ни пошел, его дергают, лохматят и теребят, на е-мэйле по сотне писем "люблю тебя", но его шаблон - стандартное черта-с два, и вообще надоела, кричит, эта ваша Москва, уеду туда где тепло, и рыжее карри. И когда ему пишут про мучения Оль и Кать, он смеется, и сообщает: "мне, мол, не привыкать".Он вообще гордится тем, что не привыкает.

И, допустим, в тридцать он посылает всё на, открывает рамы и прыгает из окна - ну,потому что девушка не дала или бабушка умерла или просто хочет, чтобы про него написали "Такие дела", или просто опять показалось, что он крылат - вот он прыгает себе, попадает в ад, и оказывается в такой невероятно яркой рыже-сиреневой гамме. Всё вокруг горят, страдают и говорят, но какой-то черт ворчит: "Погоди еще." и говорит: "Чувак, не путайся под ногами." И пинает коленкой его под зад.

Он взлетает вверх, выходит, за грань, за кадр.
Опирается о булыжник, устраивается на нем уютно, будто бы на диванчике.
Потом поднимает голову.
Над головой закат.
И он почему-то плачет, и тычется носом в пыльные одуванчики.

---

люблю

Марта Яковлева

... и накидываться на тебя, и тереться носом, и рубашку расстегивать, торопливо, путаясь в кнопках, и засыпать тебя бесконечным оскоминным злым вопросом - любишь? лю? бишь... и отвлекаться робко отводя твои пальцы с шеи, с запястий, с коленей в джинсах, упираться лбом в выточенное под размер плечо, и вышептывать заскорузлое, выливаться ливнем, струиться лисьи, ощущая - холодно, жарко, влажно и горячо. ..

...и снова укутываться в руки твои и в темень, выключая все лампы, выдергивая шнуры,
отрубать телефоны, отказываться говорить со всеми, кто пытается ввинчиваться в наши с тобой миры,
обсуждать взахлеб нашу новую кухню и тут же - цветаеву, говорить с тобой о панических страхах, набокове, билнгвизме, и струиться тебе в ладони и снегом тающим означать на твоих ладонях биение жизни ....

...а потом молчать устало, курить на двоих одну, дергаться, когда ты захлебываешься кашлем, к черту вылить свой кофе, и есть еще меньше, и думать - уменьшусь, исчезну, ну, останусь зато этой тенью в окне вчерашнем, спрячусь и буду опять и опять проживать свой самый любимый момент, словно ставится на повтор заученное как стихи видео: ты приезжаешь, я бегу к тебе, ловишь в объятия и наш огромный распяленный континент вдруг прервращается в точку. а мы - делаемся невидимыми.

p.s.:я очень тебя люблю.

---

проснувшись утром, готовлю кофе, немного зябну, немного сплю.
будильник снова звонил истошно, ему не скажешь: перезвоню.
из всех желаний "обратно в спальню" привычным делом возглавит чарт
а там, снаружи,в метели серой, гуляет хмурый, простывший март.

весна, чертовка, зашла к подруге, сидят, смеются и пьют чаи,
прислала март, набросав записку: "приду попозже, оставь ключи".
в итоге - ветер вцепился в ворот, а в рукавах поселился снег.
и не напишешь: "весна-то с браком, хочу другую, возьмите чек".

машины снова увязли в пробке, ползут цепочкой еще на час.
метель швыряет на стекла пепел, лишь ветер дружит с педалью "газ".
и вдруг я вижу: стоит девчонка в одном лишь платье и смотрит вдаль.
я жму на тормоз. пошли все к черту!
- ты в курсе, детка, еще февраль?

бросаюсь к ней, отдавая куртку, затем сажаю в свое авто.
гадаю: лучше начать ругаться? вопросы лезут, да всё не то.
мы, молча, катим куда-то прямо, она сама начала: - прости.
вся эта чушь - не твои проблемы. спасибо и... я возьму такси.

- дрожать в сугробе, конечно, стильно, но можно проще: куда тебе?
- сама не знаю. на небо можно?
- на небо вряд ли, а так - везде.
- терял кого-то?
- отнюдь.
- счастливчик. теперь не знаю, куда идти...
- счастливчик? вряд ли. ведь для потери кого-то нужно сперва найти.

---

в молчанье снова скользит минута, за ней - другая, за ней еще.
метель лениво идет на убыль.
кусаю губы:
а ведь нашел...

(с) Deacon

---

Любовь мужчины – это только часть его жизни; у него есть много других дел, которые нужно выполнить. Любовь женщины – это вся её жизнь. Для мужчины это не так.
Для мужчины любовь – одна из многих вещей. Он хотел бы писать стихи не потому, что он любит; он хотел бы писать картины не потому, что он любит – это занятие имеет для него свою собственную ценность, ничем не связанную с любовью. А устав от картин, музыки, он хотел бы упасть глубоко в любовь и забыться; это его отдых. Увидьте разницу: любовь мужчины – это место его отдыха. Когда он устаёт от мира, от тысячи и одного дел, он хочет упасть в энергию женщины, в её тепло и раствориться. Помните: он любит, только если получает отдых, и тогда он снова может рисовать, писать стихи, сочинять музыку или танцевать. Для него любовь – это необходимая основа, чтобы делать другие вещи.
Для женщины – всё наоборот: она будет делать другие вещи, потому что она любит. Если она не любит, она перестаёт делать что-либо вообще.

© Ошо

---

Город чист и светел неудержимо, освящен, заснежен, рожден звездой.Каждый год в Сочельник гудит пружина - сердце всех вокзалов и поездов. Я сжимаюсь в тающую снежинку, я ложусь покорно к тебе в ладонь. Мы сегодня все-таки убежим, но постарайся не оставлять следов. Из-под купола неба исходит сила, осеняет площадь крестом путей. Был Сочельник, был город, и я просила настоящих текстов и общих тем. Год прошёл по городу торопливо, зажигая первые фонари. Мы сегодня в списках его счастливых, никому об этом не говори. Пусть сбывается, чудо творит святое, пусть пророчит новое Рождество. Это всех моих расстояний стоит, всех неспешно строящихся мостов. То ли снег сегодня светлей и ярче, то ли слово снова животворит. Мы такие Сочельники в сердце прячем, что над ними не властны календари.

(с) Кот Басё

---

в комнате пахнет мёдом и розмарином,
плавится вечер в мягком огне свечи,
кто-то неприкасаемый подарил нам
самую невозможную из причин.

выйти из комы, справиться с подреберьем,
вынуть, прокипятить и вернуть назад
то, что терзало душу внутри; теперь, я
думаю, не получится рассказать,

что меня беспокоит, о чём, тревожась,
каждую ночь в кровати верчусь без сна.
всё, что мы любим, очень на нас похоже
тем, что оно ни капли не любит нас,

тем, что живёт мгновеньем
пустым и вечным,
но в совершенной мере владеет им -
в мягком неверном пламени тонут свечи,
в воздухе мёд, гвоздика и розмарин.

© Annie Vin

---

не видел подругу где-то с десяток лет,
написал ей: эй, подруга, ну, как дела?
буду проездом, хотелось бы повидать.
получил ответ:
вашей подруги нет,
извините, она сегодня как умерла.
и подпись: мать.

и нет, не любил, но была же тепла, жива,
ежедневно стирала подошвы: работа-дом,
жила-была-работала. умерла.
одинаковые слова,
кружок театрального мастерства,
когда-то рассвет над городским прудом,
собачий лай.

помочь? остальные как? написал и стер,
помню, как звали, и сколько было сестер.
жила-была, а больше не будет быть.
Аня, Люда (ее называли Лю).

и нет, не любил, чего там было любить.
теперь люблю.

(с) Аля Кудряшева

---

было просто летать на огонь и в огне гореть,
красить волосы, подстригая их под каре,
представляться каким-нибудь именем из кино,
биографию врать, устремляя глаза в окно,
говорить о погоде, кофе и пустяках,
и змеящейся каплей воды по стене стекать,
танцевать с ними танго, кизомбу, фокстрот и вальс
и влюбиться во всех обладателей странных глаз,

взгляд по взгляду скользил коньками по кромке льда,
было просто не деться от этого никуда,
и выискивать миг объятий наедине,
чтобы было потом о чем вспоминать вдвойне -
это "наедине" на улицах и в метро,
а потом по домам, и кому ты расскажешь про
то, что ты - вопрос, а они на тебя - ответ,
этот свет из тебя, перебивший фонарный свет,

эту музыку из кончиков пальцев их,
что на раз-два-три ты всегда превращаешь в стих,
было просто летать на огонь, а теперь - сложней,
потому что любой из них не с тобой, а с ней,
и они летят на огонь и в огне горят,
в них совиная мудрость, игривость смешных тигрят,
пусть ты сотню раз на водосточной трубе игрец
и тебя вдохновляет редкий чудной юнец

на слова наподобие "ты свет очей моих".
ты боишься их так, что страхи пакуешь в стих,
втихомолку оставляя у их двери,
убегая, твердя - "пожалуйста, говори
с этой новой мной, в которой нет ни огня,
ничего, кроме сотни выдуманных меня,
наполняй диссонансом, бредом, не дай уйти,
дай мне руку, дай чуду произойти".

но теперь ты, как латы рыцаря, тяжела.
а внутри когда-то принцесса жила-жила
и лежит теперь в своем коматозном сне.
эта сказка не о тебе. и не обо мне.
пусть же голос твой будет горек, как дикий мёд,
пусть, вкусив его, он что-нибудь да поймёт,
пусть на ветру откинется капюшон.
пусть начнётся всё и кончится хорошо.

(с) Стефания Данилова

---

Здравствуй, папа, родной... как ты там?..
Самый любящий в мире мужчина..
Знаешь, если года посчитать,
У тебя сейчас были б морщины...

Я бы их целовала шутя
Или ныла в рукав, когда плохо.
Ты шепнул бы, что годы летят,
Только я всё такая ж дурёха...

Ты мне сниться совсем перестал.
Не приходишь - скажи мне, так надо?
С ливнем весточку дай - как ты там?.. -
Я ей буду отчаянно рада.

Я тебе расскажу, как живу,
Что пишу, с кем не жду больше встречу...
И что еле держусь на плаву,
Всё надеясь, что `время залечит`.

А оно мерно тикает в такт,
Долго шьёт оно швы - не для слабых.
Знаешь, если года посчитать...
Седина тебе очень пошла бы...

Ксения Забкова

---

если бы яблоки от яблонь подальше падали,
если б меньше длились людские бессмысленные
агонии
если бы прежде слова любой из нас думал "надо ли"
никогда бы не встретила Клайда домашняя девочка
Бонни

спала бы в постели провинциальной мягкой,
ела б харчи пролетарские до отвала,
наращивала бы ногти, трясла бы на диско ляхами,
и до смерти в столовых говяжьи бургеры подавала б

если б деревья умели ходить, если б время летело птицами
если бы не проводили парады отступников и гей-прайды,
в долгие ночи Далласа Бонни Паркер скрипела б спицами
но никогда, никогда б не сбежала с Клайдом

никогда - это будто бы расстояние от простыни к одеялу,
это монета разменная, очередь, вряд ли бы Клайд стоял в ней,
Клайд мерил дни календарные дулом от пистолета,
не торчал у окна в бесконечной тоске по лету

Бонни, красотка, франтиха, смела, бесстрашна,
от таких непременно срывает надолго башню
и пусть пули однажды коварно настигли с тыла
Бонни была счастливой, она любила

Travels&Poems

---

где-то сейчас, наверное, дует бриз.
кто-то там режет крупно заморский фрукт.
ну а у нас сегодня упал карниз,
долго смеялись, надо же вот абсурд -

столько висеть и рухнуть прям на кота
(мы до сих пор его, глупого, не нашли).
где-то сейчас сгущается темнота,
там на далеком краешке не Земли,

а парадиза, ярко и суетно.
там огоньки пылают, шуршит песок...
ну а у нас тут огромнейшее окно
сразу вместило улицу и кусок

неба, холодного, будто бы в ноябре,
вместе с листвою, опала и рамка штор.
где-то сейчас, будто бы в янтаре,
мир наполняет солнце до самых пор,

после которых просто тепло и свет,
люди там загоревшие до кости.
если бы меня спросили: от всех сует,
что тут сжимают плотно в своей горсти,

просто в секунду взять и перенестись
в яркий до одури, жаркий, прекрасный рай...
что тебе тут холодная сталась жизнь?
мол, ты подумай крепко и выбирай,

вместо квартирки маленькой - острова,
фрукты заморские, просто любой каприз.
я б отказалась, лишь бы твоя рука
вместе с моей вешала здесь карниз.

пусть не шумит тут море, но ты со мной
(надо б найти кота, да согреть в тепле),
счастье оно ведь больше чем рай, прибой...
счастье оно ведь проще,
оно - в тебе.

(с) Пряша

---

пусть все сбудется, сбудется, сбудется,
воплотится, получит вес.
кто-то бродит замершею улицей,
что б однажды остаться здесь.

обогреться, и в мягких тапочках
тут, на кухне, молчать тепло,
наблюдая, как тихо бабочки
заполняют собой нутро.

пусть не ведать всех высших замыслов,
но упорно идти сквозь снег,
чтоб на крыше два мудрых аиста
обязательно по весне

нахватали посуше веточек,
да взялись за свое гнездо.
так, из сотни случайных девочек,
лишь в тебе он почует то,

что лютует у пульса бешено,
и мурлычит там, у ребра...
что хранил для тебя он бережно,
потому что ты самая
ТА.

(c) Пряша

---

Я хочу научиться тебе доверять, не бояться, не думать плохого. Я хочу научиться тебя понимать, с полувзгляда и с полуслова...
Не измены боюсь –
Предательства.
Не волнений боюсь –
Покоя.
Наивысшее надругательство
Третьим быть,
Где должно быть двое.
Не упрёков боюсь –
Молчания.
Громогласного, как проклятие.
Затаившегося отчаяния,
Словно магма
В затихшем кратере.
Не хочу
Унижающей жалости.
Ни бичующего сострадания.
У любви
Не бывает старости.
Убивает
Непонимание.
Не пощады прошу,
Не помощи,
Не спасительного заклинания.
Не уступок прошу
Беспомощных.
Одного прошу –
Понимания.

Анатолий Ясинский

---

Больше не будем спорить про облака.
Скажешь: «Похоже на птицу», значит похоже.
Не важно, что это разжавшаяся рука
Вокруг пальца мотает дороги уставших прохожих.

Больше теперь не захочется обнимать
Так же, как тот воротник твоей синей рубашки.
И никого не придется теперь целовать,
Кроме заполненной чаем фарфоровой чашки.

Руки бинтуют шею уже не тебе.
Шаги по бордюру все чаще, да так неуклюже…
Тихо стою в одиночку промеж этажей.
Где ты и с кем, когда мне сейчас /до смерти/ нужен?

Кстати, когда разобьешься в стотысячный раз,
Заново можешь, пожалуй, не соединяться.
Вдребезги. В крошки. Всем вечно «сейчас не до нас»,
Можно разбиться и заново не собираться.

С пальцев стряхнешь согревающий ламповый звук.
Знаешь, ведь ты никогда никому б не поверил:
Из пункта «ты» я иду теперь строго на юг.
Из пункта «я» ты идешь теперь строго на север.

Аня Лекс

---

— Вы в нем немного утонули.
— Это верно, — сказала я, думая не о пальто.